В Эстонии у 60 000 гектаров земли еще нет владельцев или по их поводу ведутся споры
По данным Земельного департамента, в Эстонии до сих пор не реформировано примерно 366 000 гектаров земли, из которых по поводу 60 000 гектаров еще не окончен процесс возврата и приватизации, определения права на застройку и оформления в муниципальную собственность.
Остальные 300 000 гектаров, по всей видимости, останутся государственной землей — окончательно оформить это можно будет лишь тогда, когда остальные участки будут распределены между управомоченными лицами.
Чтобы до бесконечности не затягивать земельную реформу, Земельный департамент инициировал несколько поправок к закону, согласно которым к 2018 году все земли должны быть реформированы, то есть, каждый квадратный метр должен быть занесен в кадастр как частная, муниципальная или государственная земля.
Довести этот процесс до конца стопроцентно, с наибольшей долей вероятности, не удастся, поскольку в правовом государстве за человеком остается право оспаривать решения. А таких людей, чьи права в ходе возврата земель были задеты, или они считают, что были задеты, в каждом городе или волости насчитывает около двух-трех.
Как сказала исполняющая обязанности завотделом земельной реформы Земельного департамента Майре Салу, это не значит, что по поводу 60 000 гектаров споры еще ведутся.
«Примерно треть требований о возврате составляют такие случаи, в которых не удалось связаться с управомоченным субъектом, поскольку неизвестно место проживания либо бывших владельцев, либо нынешних наследников, либо наследство не оформлено, и вообще неясно, кому предлагать эту землю», — пояснила Салу.
«Разыскивать людей сложно, и в этом случае самоуправлениям еще предстоит большая работа. Но поскольку нет ни сроков, ни обязательств, то этим просто не занимаются», — отметила она.
По словам Салу, есть и такие примеры, когда волостные чиновники где-то за границей находят человека, но тот и слышать ничего не хочет о том, чтобы стать землевладельцем.
«Но и письменного заявления об отказе от земли не дает. А это значит, что рядом с его землей, границы которой установить невозможно, у соседей стоит приватизация собственной земли», — привела Салу пример.
При возврате споры чаще всего возникают в том случае, если за годы оккупации на земле появились какие-то чужеродные строения. «В этом случае проблемы возникают и с возвратом, и с приватизацией», — сказала Салу. Именно о такой ситуации в Варсту говорится в статье.
По словам Салу, дело усложняется тем обстоятельством, что во времена колхозов все было ясно, однако документы не оформлялись. «Или наоборот — в сельсовете запросто оформляли владельца.
Опустевшие после отчуждения строения тоже должны были состоять на учете, и в сельсовете легко было принять решение, что дом принадлежит семье колхолзника. А та решала переписать дом на сноху или зятя, и путем наследования здание могло перейти вообще совершенно другой семье», — привела пример Салу.
Исполняющая обязанности заместителя гендиректора Земельного департамента Анне Тоом сказала, что в таком случае суд может решить, что речь идет о добросовестном владельце, который все время считал, что имущество принадлежит ему.
В вопросе возврата земель проблемы возникают также из-за отсутствия старых карт. «Хорошо, если бывшие карты хуторов сохранились, но зачастую они составлялись задолго до отчуждения. Например, люди, требующие возврата земли, утверждают, что это карта 1940 года, а на самом деле — 1936-го, но ведь за эти четыре года могли совершаться какие-то сделки», — сказала Тоом.
Сложнее всего дела с картами обстоят в Сетумаа и в южной части Вырумаа — тамошние карты остались в печорских архивах. «В волостях Вярска и Микитамяэ многие возвраты не сделаны, поскольку неизвестно, где эти земли находятся.
Если в сельской общине более или менее известно, где чья земля располагалась, то люди договариваются между собой о распределении, и на основании этого производится возврат», — пояснила Тоом.
По словам Салу, были и такие случаи, когда землю возвращали частично, чтобы позднее вернуть остальную часть, границы которой неизвестны. Однако в волостной управе папку ставили на полку с законченными делами, и забывали о ней.
«А потом приходят наследники и говорят, что им вернули 30 гектаров, хотя было 50, и тогда выясняется, что 20 гектаров им не вернули или не компенсировали. Или, наконец, находят карту, по которой видно, в каком лесу находился какой-то отдельный участок. Если он оказывается неприватизированным, то его еще можно вернуть задним числом», — пояснила она.
Салу добавила, что нерешенные дела застаиваются еще и потому, что иногда самоуправления не решаются принимать решения, опасаясь, что люди оспорят их в суде. Самый лучший вариант — это когда стороны договариваются друг с другом без суда. «Тогда никто не затаит зла. А если решение принято судом, то одна из сторон неизбежно чувствует себя ущемленной», — отметила Салу.
Среди тех, кто проводит земельную реформу, как легенду, рассказывают историю, как спорящие из-за земли родственники пришли к земельному чиновнику. Они продолжали спорить в кабинете, а через несколько часов чиновник, которому надоело их слушать, сказал, что пойдет обедать, и автоматически запер кабинет на ключ.
Когда через час он вернулся, спорщики уже обо всем договорились. В волостях и некоторых городах есть и такая проблема: в управах больше не работают многие из тех чиновников, которые занимались земельной реформой в ее разгар, а те, кто остался, загружены множеством других обязательств и земельной реформой занимаются в последнюю очередь.
«Например, из Нарвы нам недавно написали, что у них не закончены два или три дела по возврату земель, но они испытывают трудности, поскольку у них больше нет компетентного чиновника», — привела пример Салу.
В Ида-Вирумаа, в округе Нарвы и Нарва-Йыэсуу, предстоит разобраться с большим хаосом, связанным с оформлением тысяч садовых участков. «Похоже, там есть строения, не имеющие правовой основы, однако и тамошняя земля должна стать чьей-то собственностью, — сказала Салу. — Возможно, там не будет частной собственности, и эти участки станут муниципальной или государственной землей, для которой нужно будет установить право застройки».
Если в начале реформы земля была в цене во всех смыслах — лишь бы вернули, — то в дальнейшем стали отдавать предпочтение лесам. Поскольку в какой-то промежуток времени можно было выбирать возвращаемую землю, то люди брали ценные лесные участки, а за поля просили компенсацию.
В результате этого повсюду остались малоценные лоскуты земли. Салу предположила, что именно один из таких участков когда-нибудь станет последним реформируемым участком земли.
Но когда в Эстонии началась выплата европейских дотаций, поля опять стали в цене, и сейчас, отмечают чиновники, люди стремятся отыскать и заполучить в свою собственность последние свободные участки.
Автор: Руководитель Центра от 19.08.2012 | | Оценка |
Также читайте следующие новости

Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра

Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра

Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра

Автор Руководитель Центра
Автор Руководитель Центра
Связанные статьи




















Связанные документы








Вы не можете комментировать!